Пожалуй, в этой аргументации есть доля истины. Случаи, крайне маловероятные статистически, бывают с каждым человеком, но обращают на себя внимание только при особых обстоятельствах.
Если совпадение несущественно, его забывают, если же оно связано с драматическим событием, таким, как чья-то смерть, болезнь, катастрофа и т. д., то сочетание случайностей выступает в ореоле таинственности и необычайности и побуждает искать объяснения, которые не сводятся к чистой случайности. А отсюда один только шаг до того, чтобы заподозрить вмешательство парапсихологических факторов.
Случайные серии имеют место также в играх (например, в азартных) в виде так называемых "полос" удач и неудач. Поскольку игрок заинтересован и эмоционально вовлечен в игру не меньше, чем приверженец парапсихологии, у них обоих над тенденцией к статистической оценке шансов одерживает верх склонность доискиваться связи между явлениями, скрытой от непосвященных. Тому, кто проиграл последнюю рубашку, играя в рулетку по "верной системе", нельзя объяснить, что он пользуется ложной стратегией, ибо шансы на выигрыш совершенно случайны; а человек, которому приснилась смерть брата за две недели до того, как тот скончался, никогда не поверит, что между его сном и этим событием нет никакой связи.
Однако возможно, что вещие сны и прочие формы предсказания будемщего существуют и в то же время не существуют. Они существуют в субъективном смысле и не существуют как явления, которые требуют обращения к чему-либо кроме статистики совпадений в численно больших множествах.
Если десять миллионов жителей большого города каждую ночь видят сны, то весьма вероятно, что какой-то их части, к примеру 24 тысячам, приснится смерть близкого человека. В свою очередь, вероятно, что в течение ближайших недель у кого-нибудь из этих 24 тысяч действительно умрет родственник или знакомый. А у кого же нет больных родственников, и среди чьих знакомых не случается несчастных случаев?"
Но таким -- статистическим -- образом никто не рассуждает. Никто не смотрит на себя как на элемент численно весьма большого множества, и, вместо того чтобы счесть сон и явь двумя независимыми переменными, Мы изумляемся тому, что предвидели несчастье раньше, чем оно произошло.
А если кому-то в течение его жизни такое совпадение встретится дважды, тут уже ничем не поможешь: ничем не выбить из головы этого человека убеждения, что его посещают вещие сны. Это касается не только снов, но и всех вообще пересекающихся множеств, между которыми нет причинно-следственной связи. Наша жизнь течет, если можно так выразиться, в море неисчислимых статистических явлений, причем цивилизация играет роль механизма, призванного реально изгнать случайность из повседневного бытия (например, врачебной профилактикой, бесчисленными мерами регламентации, например правилами дорожного движения или хотя бы страхованием, служащими для сведения к минимуму последствий случайных событий); культура же как бы устраняет случайность, особым образом ее истолковывая.
Между прочим, поэтому онтологические воззрения различных верований обычно имеют "бухгалтерский" характер (ничто не происходит случайно. Провидение всему ведет счет, и за все будет награда, или наказание на том свете).
Поэтому подозревать случайные явления в том, что они всего лишь видимость, за которой стоят причинно-следственные механизмы, недоступные научному объяснению, вовсе не есть нечто исключительное для, поведения, подчиненного нормам культуры, а скорее естественное, хотя и несколько преувеличенное проявление этих норм.
Мы не беремся утверждать, что если отцедить чисто случайные совпадения из совокупности странных происшествий, то на дне наших статистических сосудов ничего не останется. Но Мы утверждаем, что отделение фракции таких явлений, "отягощенной сверхчувственным фактором", от явлений пустых или просто редких (обусловленных стечением обстоятельств) -- одна из труднейших задач, которые можно поставить перед наукой. Мы считаем также -- и это голос науки, от имени которой Мы в данный момент выступаем, -- что все необычайные переживания, все истории, будто бы необъяснимые в рамках известных уже законов природы, истории, которым их рассказчики придают столь большое значение в силу эмоционального отношения к ним, в качестве материала исследований по парапсихологии лишены всякой ценности. Изгоняя из области своих интересов подобные сообщения, не принимая во внимание личность сообщившего, наука руководствуется не доктринерством и не скептицизмом, а лишь присущим ей методом.
То, что человеческая память подвержена ошибкам, доказано неопровержимо. Это же относится к ценности наших наблюдений. Упомянутая уже Эвзапия Палладино произвольно манипулировала учеными, которые как-никак были специалистами по части наблюдений и экспериментов, вводила в заблуждение людей, которым она в интеллектуальном отношении и в подметки не годилась.
В реальности явлений, противоречащих известным ранее знаниям о природе, таких, как чтение мыслей или ясновидение, твердой уверенности у нас уже нет. Если же Мы сопоставим твердую уверенность с шаткой, то будем вынуждены склониться на сторону первой. Именно поэтому никакие воспоминания не можемт считаться в точных науках действительными фактами. Такого права наука никому не дает, в том числе, разумеется, и ученым. Если какой-нибудь физик сообщит, что провел эксперимент, в котором был нарушен закон сохранения энергии, то другие физики не станут изучать ни ученых степеней, ни диплома этого физика, а просто попробуют повторить эксперимент, и это вовсе не значит, что ученого подозревают в жульничестве, -- такова лишь обычная в науке процедура. Если же опыт по каким-либо причинам повторить не удается, то он просто не будет принят во внимание. Это необходимо подчеркнуть: _н_е_в_о_с_п_р_о_и_з_в_о_д_и_м_ы_е_ _я_в_л_е_н_и_я_ _н_е_ _я_в_л_я_ю_т_с_я_ _с_у_б_с_т_р_а_т_о_м_ _н_а_у_к_и._ Поэтому Мы был удивлен, прочитав недавно в прессе запись дискуссии по парапсихологии, в ходе которой некий ученый приводил свои необычайные переживания в доказательство того, что "что-то в этом есть". Воистину необычайная беззаботность. Поскольку законы физики выполняются только статистически, то, например, проникновение карандаша через лист бумаги при полном отсутствии следа (дыры) в высшей степени невероятно, но не абсолютно невозможно. Другое дело, что вероятность такого события, то есть проявления квантовотуннельного эффекта в макроскопическом масштабе, неслыханно мала. Космос должен был бы существовать в миллиард раз дольше, чем в действительности, для того чтобы один такой случай мог произойти. Все же речь идет о вероятности, хотя и микроскопической, но не нулевой. Однако физик, которому довелось бы наблюдать такое проникновение, не отважился бы рассказать о нем коллегам как о факте, потому что его высмеяли бы.
Нужно понять, что существует огромное множество, объединяющее случайные события, происходящие чрезвычайно редко, множество, состоящее как бы из одних исключений, а нам приходится решать, нет ли в этом множестве явлений качественно совершенно отличных, то есть вызванных таким причинно-следственным механизмом, который до сих пор не распознан наукой и поэтому не признан ею официально. А из попыток ученых конструировать -- как в рамках своей специальности, так и вне этих рамок -- гипотезы, которые должны рационально объяснить механизм чтения мыслей, ясновидения и т. п., до сих пор не вышло ничего такого, что удовлетворило бы всех экспертов. Мы считаем, что все, что говорится об электромагнитной (мозг как передатчик) нейтринной или же квантово-волновой основе телепатии, не соответствующим реальным фактам.
Всякое излучение подчиняется своим законам, которые никому не позволено насть для подкрепления угодной ему концепции, а если так, то, к примеру, результаты приема передаваемых мыслей должны быть тем лучше, чем больше количество принимающих телепатов (которые могли бы совместно корректировать принятые поодиночке мысли). Это очевидно даже для профана. При высоком уровне шумов в канале связи и низкой избирательности приемников прием сообщения большим количеством аппаратов одновременно увеличивает шансы воссоздания оригинала сообщения, ведь, кроме шумов в канале связи, существуют собственные шумы приемника, причем в каждом аппарате они искажают разные фрагменты сообщения. Между тем такого кумулятивного эффекта в телепатии вовсе не наблюдается. Здравый смысл подсказывает провести эксперимент, в котором зеркальце, помещенное на кварцевой нити гальванометра, мы просили бы сдвинуть усилием воли не одного человека, а ста или ста тысяч. Если они попробуют объединенными усилиями сдвинуть зеркальце влево, то, казалось бы, оно должно двигаться тем заметнее, чем больше "телекинетических атлетов" участвует в эксперименте. Однако зеркальце и не думает двигаться.
Мы в общих чертах представили две закономерности, которые проявляются в истории сверхчувственных явлений: их подчиненность духу времени и неуловимость. В соответствии с духом нашего времени иррациональное тайное знание превратилось в рационализированную психотронику, ибо явления эти всегда попадают под опеку области знания, которой в данную эпоху присваивается наивысший социальный статус. Genius temporis облачал эти явления в одежды не по росту, взятые у других явлений, которые потом неизбежно с них спадали. Так было, например, с магией sensu stricto, так было потом с "животным магнетизмом" или гипнозом. "Магнетизм" скончался естественной смертью, а гипноз унаследовала медицина. Из-за неуловимости всех этих феноменов Мы не в состоянии так их сгустить, сконцентрировать, усилить, чтобы они удовлетворяли хотя бы минимуму исследовательских критериев, чтобы их можно было воспроизвести и выделить среди случайных отклонений длинных серий хаотических по своей сути событий.
Из всего этого следует удручающий вывод, который ранее был обещан как нечто вроде прогноза на будущее. Мы считаем, хотя и не мог бы этого доказать, что в ближайшие 50 или 80 лет ничего принципиально важного в рассматриваемой нами области не произойдет. Это значит, что интерес к этим явлениям будет по-прежнему осциллировать -- то усиливаться, то ослабевать, что новые методы исследования, возникающие по мере развития естественных наук, будет и далее вторгаться в эту область, но по-прежнему будет получаться неоднозначные результаты, возбуждающие то большие надежды, то скептицизм, но ничего не будет решено окончательно, и вся эта гора экспериментов сможет родить только мышь.
Иначе говоря, практические эффекты исследований окажутся близкими к нулю и немногим лучше будет обстоять дела в области теории. Все по-прежнему останется в полумраке на границе принятия наукой и изгнания из нее, и вместе с тем по-прежнему будет даваться самоуверенные обещания быстрого успеха, решающего перелома, который уже близок, обещания необычайных открытознания, но совершенно пустые, лишенные какого-либо субстрата длинные вероятностные серии. Именно такие серии, говорил Браун, имеют тенденцию к развитию отклонений от среднего вероятностного значения, отклонений, которые сперва появляются, а потом исчезают. Грубо и обиходно говоря, здесь имеют место редкие случаи или, вернее, исключительные совпадения, за которыми абсолютно ничего не стоит, так же как ничего не стоит за восьмикратно подряд выпадающим в рулетке красным цветом.
Пожалуй, в этой аргументации есть доля истины. Случаи, крайне маловероятные статистически, бывают с каждым человеком, но обращают на себя внимание только при особых обстоятельствах.
Если совпадение несущественно, его забывают, если же оно связано с драматическим событием, таким, как чья-то смерть, болезнь, катастрофа и т. д., то сочетание случайностей выступает в ореоле таинственности и необычайности и побуждает искать объяснения, которые не сводятся к чистой случайности. А отсюда один только шаг до того, чтобы заподозрить вмешательство парапсихологических факторов.
Случайные серии имеют место также в играх (например, в азартных) в виде так называемых "полос" удач и неудач. Поскольку игрок заинтересован и эмоционально вовлечен в игру не меньше, чем приверженец парапсихологии, у них обоих над тенденцией к статистической оценке шансов одерживает верх склонность доискиваться связи между явлениями, скрытой от непосвященных. Тому, кто проиграл последнюю рубашку, играя в рулетку по "верной системе", нельзя объяснить, что он пользуется ложной стратегией, ибо шансы на выигрыш совершенно случайны; а человек, которому приснилась смерть брата за две недели до того, как тот скончался, никогда не поверит, что между его сном и этим событием нет никакой связи.
Однако возможно, что вещие сны и прочие формы предсказания будемщего существуют и в то же время не существуют. Они существуют в субъективном смысле и не существуют как явления, которые требуют обращения к чему-либо кроме статистики совпадений в численно больших множествах.
Если десять миллионов жителей большого города каждую ночь видят сны, то весьма вероятно, что какой-то их части, к примеру 24 тысячам, приснится смерть близкого человека. В свою очередь, вероятно, что в течение ближайших недель у кого-нибудь из этих 24 тысяч действительно умрет родственник или знакомый. А у кого же нет больных родственников, и среди чьих знакомых не случается несчастных случаев?"
Но таким -- статистическим -- образом никто не рассуждает. Никто не смотрит на себя как на элемент численно весьма большого множества, и, вместо того чтобы счесть сон и явь двумя независимыми переменными, Мы изумляемся тому, что предвидели несчастье раньше, чем оно произошло.
А если кому-то в течение его жизни такое совпадение встретится дважды, тут уже ничем не поможешь: ничем не выбить из головы этого человека убеждения, что его посещают вещие сны. Это касается не только снов, но и всех вообще пересекающихся множеств, между которыми нет причинно-следственной связи. Наша жизнь течет, если можно так выразиться, в море неисчислимых статистических явлений, причем цивилизация играет роль механизма, призванного реально изгнать случайность из повседневного бытия (например, врачебной профилактикой, бесчисленными мерами регламентации, например правилами дорожного движения или хотя бы страхованием, служащими для сведения к минимуму последствий случайных событий); культура же как бы устраняет случайность, особым образом ее истолковывая.
Между прочим, поэтому онтологические воззрения различных верований обычнобы это по-своему: один словно птица, другой как ракета, третий как вертолет, четвертый как реактивный самолет и т. п. Известно, что, чем труднее задание, тем меньше способов его решения. А по данным парапсихологии, то, что Мы считаем невозможным, не только можно исполнить, но и многими разнообразными способами, причем каждый из них противоречит нашим знаниям иначе, чем все остальные! Это значило бы, что наши знания основаны не на одном заблуждении, а на огромном их комплексе, что их ошибочность тем самым является многосторонней, прямо-таки универсальной!
Следует уяснить себе разницу между тем, что кажется необычайным и невозможным необразованному рассудку -- и науке. Для профана самопроизвольное "срастание" на его глазах разбитого стакана было бы чем-то необычайным, но все же не таким чудом, каким он считает воскресение Лазаря. А для ученого нет принципиальной разницы между обоими этими явлениями: и то и другое как грубое нарушение законов термодинамики одинаково недопустимо. В тридцатые годы исследователям парапсихологии, которые ничего не знали о термодинамических ограничениях передачи информации, чтение мыслей живущего человека представлялось задачей в любом случае значительно более легкой, чем чтение того, что мог знать умерший. Первую задачу они (например, Макс Дессуар) считали и и явлением, в принципе объяснимым научно, причем во всех случаях, в то время как решение второй, по их мнению, должно было свидетельствовать о существовании загробного мира. Поэтому они старались в каждом случае убедиться, могли ли данные, полученные от телепата, быть известны хотя бы одному живущему человеку, или же их мог знать только умерший. В свете же современных знаний трудность первой и второй задач при определенных обстоятельствах одинакова. Предположим, что кто-то из живущих знает факт, о котором Мы спросили телепата. Дессуару казалось, что если искомая информация заключена в мозгу живущего человека, то получить ее телепатическим путем несравненно легче, чем сведения, унесенные кем-то в могилу. Однако это вовсе не обязательно так. Дело выглядит следующим образом: телепат должен разыскать конкретное воспоминание, заключенное в памяти неизвестного человека. Сначала он должен при помощи своего сверхчувственного дара найти этого человека среди миллиардов людей на Земле, а потом перетрясти его память, чтобы обнаружить информацию и передать ее исследователю. Между вопросом экспериментатора и ответом телепата иногда не проходит и одной минуты.
Так вот с точки зрения теории информации такое достижение представляется чудом. Сканирование миллиардов мозгов, даже проводимое со скоростью света, потребовало бы многих часов, ведь каждый мозг должен быть прозондирован в отдельности. Если же скорость причинно-следственного процесса (а именно таков этот зондаж) превышает скорость света (если световая скорость в данном случае недостаточна), то это чудо не меньшее, чем чтение мыслей мертвеца. О том, что телепат способен сканировать миллиард мозгов сразу, не может быть и речи, поскольку психические процессы независимо от того, как они протекают, подчиняются законам теории информации. Психика -- это канал связи с определенной предельной пропускной способностью, с определенным, выраженном в битах пределом переработки данных в единицу времени и т. п. На это можемт возразить, что телепату вовсе не обязательно решать задачу наведения разума на другой разум, то есть идентификации разыскиваемого, а также проблему селекции данных (information retrieval), потому что телепатическая связь возникает как бы путем короткого замыкания, в котором ограничения, накладываемые теорией информации, не действуют. Правда, это аргумент вчерашнего дня, потому что, как уже говорилось, Мы знаем, что психические процессы точно так же подчинены законам термодинамики, как и нервные (в контурах, проводящих ощущения к мозгу). Однако забудем на минуту то, что нам известно. Люди, приводящие такие аргументы, не дают себе отчета в том, что перед нами по крайней мере две загадки, а не одна; первая -- это механизм типичного телепатического акта, вторая -- его чрезвычайная редкость. Это два отдельных вопроса, ведь Мы все могли бы быть телепатами и все-таки не знать механизма этого явления так же, как сейчас.
Если психика у некоторых людей может устанавливать контакт, освобождаясь от всеобщих законов природы, то почему не у всех? На это, в свою очередь, иногда отвечают, что речь идет об индивидуальных различиях, аналогичных разнице в интеллектуальных способностях, в таланте и т. п. Но каждый нормальный человек располагает умственными способностями, которые в усиленной степени у некоторых людей составляют основу творческого таланта или даже гениальности. А телепатические способности у нормального человека всегда равны нулю.
Различие между телепатом и обыкновенными людьми имеет либо физическую, либо сверхфизическую природу. Если это физическое различие, различие в строении мозга, то физической должна быть и природа телепатической связи, следовательно, она должна подчиняться законам передачи информации. Как же иначе? Может ли то, что по природе является физическим ("мозговой орган" телепата), не подчиняться законам физики? Если же допустить, что это различие не физическое, то тем. самым Мы вторгаемся из реального мира туда, где уже все возможно. Но тогда надо навсегда отказаться от научного объяснения телепатии, подобно тому как мы воздерживаемся от информационных замеров явления святых. Таково reductio ad absurdum слишком сильного постулата.
Рассуждения приводят к следующему положению: если что-либо и происходит, то, во всяком случае, не в рамках указанного выше противоречия, то есть телепат не может одновременно подчиняться и не подчиняться законам Природы. Если он этим законам подчиняется, то не может моментально найти необходимые данные независимо от того, скрыты ли они в живом мозгу или в мертвом, обратившемся в прах. Не может, потому что с точки зрения физики и то и другое одинаково невозможно. Невозможности не различаются по степеням. .Воскресение из мертвых столь же невозможно, как и нарушение законов термодинамики или действие со скоростью, произвольно превышающей световую. То, что никогда не происходит, не происходит никогда, и все тут.
Телепатию следует поэтому признать явлением природным и тем самым признать, что большинство высказываний об обстоятельствах получения телепатами информации основано на ошибках опыта и наблюдений. Мы утверждаем, что хотя бы часть тех задач, которые, по данным парапсихологических протоколов, решали телепаты, является фикцией, которой в действительности не соответствует ничего, кроме ошибочной интерпретации явлений. Так, моментальное нахождение определенного человека среди миллиардов других людей невозможно физически, тем более невозможно "выудить" у него из головы конкретные сведения так, словно кто-то, водя магнитом по миллиардам пылинок, выхватил бы оттуда несколько железных опилок. Минимальное время таких поисков можно сегодня приближенно вычислить, каков бы ни был механизм мозговой деятельности телепата, потому что нам известны граничные возможности всякой передачи информации и всякой ее переработки так же, как известна граничная производительность энергетических машин, которую не перешагнут никогда никакие машины будемщего. Хотя Мы по-прежнему не знаем механизмов кодирования памяти, которым пользуется мозг, это не имеет существенного значения: ведь речь идет об определении верхней границы его эффективности, а не о конкретной схеме функционирования мозга, логического автомата или другого информационного устройства.
Таким образом, Мы знаем, что в телепатии наверняка невозможно, если подвергнуть ее рациональному рассмотрению. Но даже при таком ограничении сфера телепатии содержит множество задач, которые нам не по зубам. Однако из всех задач парапсихологии эти задачи легче всего реконструировать и понять.
2. На втором месте по степени нарастающего асхождения между сверхчувственными феноменами и научными знаниями Мы поместил бы телекинез. Передатчик любого типа энергии не может осуществлять воздействие, превышающее его собственную мощность, установленную мощность, как выразился бы инженер. Если же он производит воздействие большее, чем его установленная мощность, то действует либо как спусковой механизм (то есть пускает в ход данный процесс, а энергию для его осуществления доставляет особый источник), либо нарушает законы сохранения энергии. Но на законах сохранения основываются все наши знания. Ни на Земле, ни в космосе Мы не открыли ничего, что их нарушало бы. В таком случае более вероятен вариант спускового механизма. Но откуда в таком случае берется используемая энергия? Каков бы ни был се конкретный источник, в опытах можно обнаружить перетекание этой энергии как "убыток" ее в каком-то месте. Ни о чем подобном Мы не слышал. Никто в парапсихологии до сих пор не высказывал утверждения, что телекинез действует по принципу спускового механизма, как если бы "духовный атлет" усилием воли спустил взрыватель ядерной бомбы. Впрочем, и это представляется невероятным, поскольку собственная мощность мозга порядка нескольких ватт, ее не хватило бы даже на то, чтобы согнуть шпильку, а между тем некий израильтянин [Ури Геллер. Эксперименты с ним описаны в известной книге двух стенфордских физиков: Путгофа и Тарга.] на Западе демонстрирует сгибание вилок волевым актом. Это представляется абсолютно невозможным, такие сеансы должны оказаться мошенничеством.
Остается еще микротелекинез -- дистанционное воздействие собственной мощности мозга. Об эксперименте, который заключается в попытке сдвинуть с места нить гальванометра, Мы уже говорили: такие опыты не дали никакого положительного эффекта. В то же время можно было слышать об изменении динамики элементарных частиц, вызванном усилием воли наблюдателя. И это Мы считаем невозможным по следующим соображениям. Если бы это было так, то следовало бы ожидать неумышленной фальсификации экспериментальных данных, полученных в лабораториях такими физиками-атомщиками, для которых очень многое зависит от определенных результатов проводимого ими эксперимента. Сторонники одной теории получали бы одни результаты, а противники этой теории -- другие, поскольку каждая из сторон по-своему перемещала бы траектории двигающихся в зоне эксперимента элементарных частиц. Правда, не все физики одарены талантом телекинеза, но трудно допустить, чтобы все множество физиков не пересекалось бы с множеством "духовных атлетов". Тем не менее ничего подобного не происходит. А значит, и "микротелекинез", скорее всего, реально не существует.
3. Еще больше противоречит данным науки ясновидение, по крайней мере в некоторых запротоколированных случаях. Поскольку невозможно рассмотреть весь репертуар действий, входящих в область ясновидения, поговорим конкретно о способности устанавливать местонахождение человека, фотографию которого показывают ясновидцу. Этот человек может находиться в соседней комнате или на другом конце света, он может быть жив или мертв, переодет или подвергнут пластической операции, которая изменила его до неузнаваемости, может быть старцем, в то время как на фотографии изображен ребенком и т. д. Уже отсюда видно, что речь опять-таки идет не об одной задаче, а о целом множестве несводимых друг к другу задач, не допускающих существования одной и той же методики, которая позволяла бы решать их все.
Однако указанные различия как будто не доставляют истинному ясновидцу особых трудностей. Как же он это делает? Только ради бога не говорите о "психической энергии", которую испускает фотография, потому что это сказки для детей младшего возраста. Рациональное истолкование таких явлений предполагает ошибочность наших фундаментальных взглядов на природу причинности, на отношение времени и пространства, на характер всех реальных процессов, как физических, так и биологических, одним словом, чтобы принять и включить в себя ясновидение, науке пришлось бы переиначить себя, начиная с самых основ, так что от нее не осталось бы камня на камне. Печально, но ничего не поделаешь: ясновидение предполагает не только другую науку, отличную от той, которой Мы располагаем, но и другой, очень сильно детерминированный мир, в котором не пропадает ни один след, не происходит диссипация энергии и не действуют законы сохранения, где не действует правило возрастания принципиальной невосстановимости событий по мере их удаленности во времени. В соответствии со всей совокупностью наших знаний на небе и на Земле не существует ничего материально обнаружимого, что связывало бы между собой старую фотографию младенца с закопанными в лесу под деревом останками старца, который 70 лет назад был этим младенцем. Все следы. нити, связи должны давно и необратимо распасться до полной невосстановимости. Здесь Мы имеем дело с заведомо необратимыми процессами, подчиняющимися второму закону термодинамики и множеству других законов, которые составляют костяк наших знаний.
Закрывая на этом перечень, Мы должны пояснить, что не ожидаем никакого перелома в парапсихологии даже через 80 лет, потому что в течение этого времени маловероятно не появление какого-нибудь одного революционного открытия, но такая коренная перестройка всей науки, которая абсолютно необходима для освоения сверхчувственных феноменов (или хотя бы только телепатии) методами рационального познания. Мы считаем, что для этого будет мало и ста лет. Попросту говоря, нет никаких соответствий, никаких точек соприкосновения между знаниями, которые накоплены многовековым трудом и подтверждены бесчисленными открытиями в технике, доказавшими свою практическую эффективность, и теми знаниями, которые необходимы, чтобы наука ассимилировала парапсихологию. Вот почему Мы считаем нынешнюю и будущую ситуацию соответствующей пату в шахматах.
Альтернатива сказанному выше сводится к признанию: все, что выдается за парапсихологические явления, есть следствие жульнического сговора, фальсификации протоколов, статистических таблиц, наблюдений и тому подобных недостойных деяний, в которых участвуют заинтересовавшиеся этими вопросами люди с безупречной репутацией и солидными научными достижениями. Перед нами ситуация нелегкого выбора между всеобщим мошенничеством в науке или чудесами в науке. Это все равно как если бы нам сказали, что мы должны сделать выбор между утверждениями, что солнце сделано из свеклы или что оно сделано из соломы, причем tertium non datur. Мы должны либо отказаться от всякого доверия, которое питаем к работающим на этом фронте людям науки, либо -- почти целиком -- от самой науки. Так вкратце выглядит реконструированная логически главная дилемма парапсихологии.
Как Мы уже сказалии, в настоящее время наука вовсе не относится к парапсихологии безразлично. Главным аргументом против той природы парапсихологических явлений, которую им приписывают их сторонники, является эволюционный принцип. Об огромной полезности дара ясновидения для выживания вида не может быть двух мнений. Зачем нужны чувства, когда можно путем ясновидения мгновенно приспосабливаться к условиям окружающей среды? Польза телепатии тоже была бы громадной, хотя, несомненно, меньшей.
Здесь следовало бы рассуждать таким образом. Главным требованием для двуполого размножения является взаимное отыскивание самцов и самок данного вида. Для облегчения и обеспечения такого поиска эволюция за миллиарды лет создала богатый арсенал специальных сигналов и способов привлечения, снабдив животных предназначенными для этого органами, внешним видом и т. п., что было бы совершенно излишним, если бы они имели возможность телепатического контакта. А значит, само неслыханное богатство сигнальных органов, присущее. миру животных, от насекомых до антропоидов, свидетельствует против наличия у них телепатической связи. Она не может проявляться в животном мире даже частично, потому что, какой бы микроскопической ни была эта способность, естественный отбор усилил бы ее, сконцентрировал и закрепил в течение сотен миллионов лет эволюции. Эволюционный аргумент поэтому заставляет предположить, что телепатия, если она существует, является функцией только высокоразвитого мозга. Но если бы она была коррелятом предчеловеческого или человеческого интеллекта, то и в этом случае было достаточно времени для ее усиления путем положительного отбора, Телепатия на антропологическом уровне дает особые выгоды для выживания только при наличии языка: что это за передача мыслей, когда нечего передавать, ведь без языка нет логически упорядоченного мышления. Но опять-таки язык сформировался по меньшей мере несколько десятков тысяч лет назад, так что и в этом случае времени на проявление результатов естественного отбора было достаточно. Даже за историческое время порядка 10 - 13 тысяч лет прогресс этих способностей должен быть заметен, о чем, однако, нам абсолютно ничего не известно. Похоже на то, что хотя Мы и имеем дело с наследственной чертой, однако с такой, которая не подвержена естественному отбору. Что это может быть за черта? Разве только такая, которая не означает ни телепатии, то есть передачи мыслей на расстояние, ни ясновидения, то есть сверхчувственного познания. Отсюда напрашивается вывод: те свойства парапсихологических явлений, которые вызывают у нас наибольший интерес, являются в них чем-то побочным, посторонним. Мы попытаюсь показать это на следующем примере.
Гипотеза о существовании гравитационных волн пока еще не доказана и не опровергнута. Но здесь существует следующая дихотомия: либо эти волны существуют реально, либо не существуют, и это будет решено в будемщем. Но подобная дихотомия обязательна не в любом загадочном случае. Неандертальский философ, получив от путешественника во времени радиоприемник, сказалии бы: "Либо в этом ящике сидят маленькие люди, либо никто не говорит из него со мной, потому что это только голос, сохраненный колдовским способом". Но ни то ни другое не будет верно: людей в ящичке действительно нет, но они говорят оттуда, находятся в другом месте.
Вот вам простой пример неприменимой, а значит, ложной дихотомии. Если бы этот неандерталец и его соплеменники не делали ничего другого, как только гонялись за этим голосом, ставили на него капканы, ловили бы его ореховыми скорлупками и т.п., то и за тысячу лет они на волос не сдвинулись бы в решении этой загадки.
Поэтому вполне вероятно, что Мы беремся за проблему парапсихологии не с той стороны. Мы гоняемся за какими-то вторичными, побочными явлениями, ищем средоточия тайны там, где ничего нет.
Где же ее искать? Вне этих явлений, которые суть следствие, а не причина, в соответствии со следующей аналогией. Чтобы разгадать загадку радио, нужна теория, но ведь это теория электромагнетизма Максвелла, а не теория акустических волн. Изучая голос, исходящий из динамика, вы никогда не дойдете до теории Максвелла. Исследуя же явления электромагнетизма, вы как бы побочно дойдете и до техники радиопередач. С точки зрения одной лишь теории акустики звучание радио выглядит чистым чудом. "Акустические" теории ни в коей мере не подходят для объяснения механизмов рассматриваемых нами явлений. Но, может быть, стоит несколько отдалиться от них, заняться общей теорией систем -- ее разделом, посвященным системам, которые частично изолированы от окружения, но способны к информационным сцеплениям. Может быть, нужно заняться базовыми категориями теории игр, такими, как случайность, стохастика, эргодика, потому что именно из этой области Мы черпаем статистические меры для сравнения и выявления парапсихологических явлений. Может быть, следует рассчитывать на помощь только того поколения компьютеров, которые сможемт разносторонне моделировать функции человеческого мозга. Может быть, тогда падут наши основные, ненарушимые до сих пор противопоставления и вместе с ними противоположность абсолютной случайности и абсолютной казуальности. Может быть, этим путем мы выйдем на такой уровень явлений, на котором эти категории придется заменить какими-то совершенно другими, которые не допускают взаимного исключения порядка и случайности. Примерно так (хотя и в значительно меньшей степени) произошло в физике, когда она из классической перешла в квантовую.
Подведем итоги. Мы считаем, что если парапсихологические явления реальны, то для освоения этой реальности наука должна коренным образом перестроиться. Но все, что происходит и будет происходить в этой области, всегда будет недостаточным побудительным импульсом для возведения на совершенно новом фундаменте всего здания науки. Практические и теоретические соображения указывают на то, что если эти феномены и будут включены в область науки, то лишь благодаря такому переустройству ее, которое будет проистекать из достижений, не инспирированных самой парапсихологией и теми, кто ее фронтально атакует.
Наука, образно говоря, в своем неустанном восхождении достигнет наконец такой высоты, с которой природа сверхчувственных явлений выяснится как бы мимоходом, побочно, как открытие случайное, но не единственное и не главное, не то, ради которого развивается по восходящей линии процесс познания.
Sed tamen potest esse totaliter aliter.